9.

Еще одна ночь, и бесконечное кружение по городу, один и тот же вопрос и новые порезы на руках. На этот раз было уже не страшно, почти не тревожно. Люди как люди. Город как город. Интегра слишком давно не сверялась со своими воспоминаниями и перестала искать в улицах и домах старый, погибший Лондон. Он больше не снился ей – все свои сны она смотрела здесь.

«Прекрасная ночь», – вдруг вспомнилось Интегре. Густые бархатные тени, серебряный свет фонарей. Почему ей раньше не нравилось? Мерцающая, призрачная красота, покой и тишина старинного кладбища. Не хватало только луны. Кажется, в последнее время тут даже стало теплее: наверное, она снова потерялась во времени и не заметила, как наступила весна. А может, просто привыкла к холоду.

Она пришла сюда не за очарованием тьмы и ночи, напомнила себе леди Хеллсинг. Алукард. Ее слуга. Раскаленный клинок, рассекающий сумеречную плоть города на пути… откуда и куда?

Она снова почти успела. Чем дальше, тем чаще Интегра почти успевала – увидеть силуэт, тень и смерть, каждый раз отравлявшую ее мысли странным чувством вины: она ведь знала – Алукард не умрет, просто не сможет – и видела уже достаточно, чтобы наконец поверить. Все повторится. Завтра. Через день. Через месяц. Еще страшнее, еще невыносимее.

Сейчас оставалось добежать и крикнуть изо всех сил, так, чтобы ледяной воздух ошпарил горло, ей казалось. Ну же!

Не хватило совсем чуть-чуть, когда земля вздрогнула, накренилась и ушла из-под ног. Интегра инстинктивно подставила руки, чтобы уберечь голову и очки при падении. Так глупо – споткнуться и не успеть!

Удара не было. Асфальт рассыпался слепящим светом, из которого проступило разъяренное лицо склонившейся над гробом Виктории Серас.

– Что вы, черт вас побери, тут делаете?! – прошипела маленькая вампирша. Тонкие пальцы с нечеловеческой силой вцепились в пиджак и потянули вперед.

А что она сама тут делает?! И что же теперь?.. А как же?..

– Ты… ты… Это не твое дело! – выпалила Интегра, справившись со смятением.

– Что вы делали в его гробу?! – уже рявкнула Серас, встряхнув леди Хеллсинг так, что затрещала ткань.

Что ей сказать? Правду? Какую именно? Что глава Организации сошла с ума и бродит по городу, в котором вечная ночь, гоняясь за тенью своего вампира, и каждый раз опаздывает? Она, леди Хеллсинг, выигравшая битву за Лондон. Что за позор!

Губы скривило от едкой горечи этого слова, а потом растянуло в безобразной улыбке. Интегра начала смеяться.

* * *
Она плохо помнила, что было дальше. Виктория выволокла ее из гроба, потом несла на руках наверх по бесконечной лестнице так долго, что Интегре казалось, будто она успела пересчитать все серые камни на стенах. Свет мерк и зажигался снова, выхватывая из темноты белизну подушки, стакан с водой на столике и таблетки на ладони.

Переутомление. Таким был официальный диагноз.

* * *
Серас чинно сидела у постели, сцепив руки в замок, виноватая и невыносимо упрямая.

– Как вы себя чувствуете, леди Интегра?

Какая трогательная привычка к субординации! Интегра вспомнила, как трещал ее пиджак, и невольно поморщилась.

– Лучше. Спасибо. Лучше, – голос звучал тускло и бесцветно. – Как ты узнала?

– Немного последила за вами. Это несложно. Я же вампир. Ну и в полиции служила, вы ведь помните. Вы очень изменились за последнее время, – затараторила Виктория, обрадовавшись даже этой бледной тени интереса.

– В самом деле? Как же?

Серас закусила губу, раздумывая, и наконец ответила:
– Вам стало все равно. Вы перестали замечать… меня. И других.

– Действительно.

Виктория немного помолчала и спросила тихонько:
– Вы искали Хозяина, так ведь?

В голове у Интегры звенела равнодушная пустота, и сил на ложь не было.

– Да.

– Что там было?

Не слишком ли много вопросов, Полицейская?

– Ночь. Город. Люди, у которых нет глаз, – как будто к ней это все не имело никакого отношения.

– И вы… вы его видели?

– Да. Издалека. Я никогда не успевала… подойти. Его всегда убивали раньше! – почти закричала Интегра, и в груди у нее как будто разжалась невидимая пружина. – Он все время умирал там! Каждый раз я догоняла, а он все равно умирал!

Прохладные ладони Виктории заскользили по лбу и волосам.

– И вы каждый день ходили смотреть?.. – снова очень тихо, на грани слышимости выдохнула вампирша.

– Я думала, что успею.

Тишина.

– Вы ведь его любите.

Тридцать секунд молчания, в которые уместились: «Да», «Нет», «Не твое дело, кровопийца!», «Убирайся отсюда сейчас же, дура!», «Не знаю», и потом хриплое и неловкое:
– Я скучаю по нему.

Рука Виктории в волосах вздрогнула и замерла всего на секунду.

– Не ходите туда больше. Я… я знаю, где вы были. Это очень опасно – они не выпустят вас однажды. Если что-нибудь случится с вами, что я скажу Хозяину, когда он вернется?

Что она всего лишь пыталась приблизить это чертово «когда».

– Так ты действительно веришь, что он вернется?

– Конечно, вернется! Вы же сами сказали, что видели его. Видели, что он приходит снова и снова. Что они не могу убить его совсем. А я… я просто чувствую.

* * *
Через неделю леди Хеллсинг окончательно поправилась, и жизнь Организации вернулась в привычное русло. Еще неделя потребовалась, чтобы привести в порядок дела, в которых – с неудовольствием отметила Интегра – за время ее болезни успел воцариться хаос. Свободный и тихий вечер, когда замолчал телефон, кончились счета и доклады, уехала на задание Виктория, наступил совершенно неожиданно.

Леди Хеллсинг посмотрела вечерний выпуск новостей и половину какой-то довоенной мелодрамы про романтичного молодого человека, который ходил на все свадьбы и никак не мог жениться сам, почитала и выпила какао на сон грядущий.

Потом накинула пиджак, снова повязала галстук, сунула в карман «Вальтер» и направилась в подвал. Остановилась перед знакомой до последней трещины дверью. Ледяными, мокрыми от волнения пальцами потянула ручку – открыто! – и вошла.
Кресло, столик, бокалы, бутылка вина – все было по-прежнему.

Гроб.

Сердце билось как безумное, грозя выломать ребра.

На крышке стоял огромный серый камень, на котором чернел пентакль печати Кромвеля. Кусок лондонской мостовой, который она сама приказала вырубить и поставить в парке. Надгробный камень Алукарда – так все думали, но никто не решался сказать вслух.

Проклятье! Интегра машинально очертила кончиками пальцев контуры звезды.

Дверь скрипнула, и в комнату заглянула Виктория.

– А, вот вы где! Доброй ночи, – ничуть не удивившись, преувеличенно бодро поприветствовала хозяйку вампирша.

– Что. Это. Такое, – леденея от обиды и ярости, отчеканила Интегра.

– А, это! Я подумала, что так будет правильнее.

– Убери немедленно, идиотка! – не в силах больше сдерживаться, заорала леди Хеллсинг. – Что ты о себе возомнила?! Какое право ты имеешь вмешиваться?! Это не твое дело, запомни!

– Вам он мешает? – ласково спросила Серас. – Просто сдвиньте его. А можно позвать солдат помочь. Мне кажется, обсуждать мою форму им уже надоело.

Чертова кровопийца.

– Это приказ.

Виктория смотрела на нее спокойными и ясными глазами, в которых не было ни тени сомнения или страха, и улыбалась слишком знакомой нагловатой улыбкой.

– Тогда можете упокоить меня за неповиновение.

Интегра первая отвела глаза. Угрожать бесполезно.

– Ты же тоже хочешь, чтобы он вернулся!

– Он вернется. Обязательно вернется, – негромко и уже совершенно серьезно ответила Серас. – Но ведь главное, чтобы ему было к кому возвращаться, правда?