3.

Интегра была бы счастлива увидеть свой Лондон прежним, целым и невредимым, но это был не тот город. Во-первых, леди Хеллсинг мгновенно заблудилась, а во-вторых, старый город с клерками, машинами, туристами, голубями, полицейскими, магазинами, пабами и рекламой она видела каждую ночь во сне и просыпалась с мокрыми от слез щеками. Так вот – это был не он. Хотя здания тут остались целыми и даже казались знакомыми. И людей хватало – тихих, бледных, с прозрачными лицами, вот только они были совсем не похожи на тех, кто жил в Лондоне еще полтора года назад. Не спешили по делам, не сидели в кафе, не заходили в магазины (впрочем, Интегра и сама не решалась никуда зайти – тусклые неприветливые вывески скорее отталкивали, чем манили). Что-то случилось здесь с ними, быть может, худшее, чем война.

Но главное – они не спали. Почему? Ночь ведь.

От густой и вязкой темноты вокруг Интегра и сама чувствовала себя неуютно. Негоже леди бродить ночью по улицам в одиночестве. Слишком опасно. Интегра ухмыльнулась: здравый смысл по-прежнему говорил с ней голосом Уолтера. После всего, что произошло, в том, другом Лондоне, об опасности говорить смешно. Но ее прогулка еще и совершенно бессмысленна. Что она хотела найти здесь?

Можно попробовать вернуться домой. Можно попробовать добраться до Трафальгарской площади и посмотреть, что стало с ней здесь. Если колонна Нельсона цела, значит, все было не зря: и эта ночь, и ледяной ветер, и люди-призраки.

Надо только спросить дорогу у кого-нибудь.

Люди медленно и бесцельно бродили по улицам, сидели на скамейках, ступенях лестниц, стояли у подъездов домов, переговариваясь тихими, шелестящими голосами.

Взгляд выхватывал из темноты бледные и равнодушные лица. Кто здесь мог бы ей помочь?

Девушка на скамейке, ее ровесница или даже чуть младше, с очень короткими рыжими волосами и десятком колечек в каждом ухе, подняла голову на вежливое «Не подскажете, как пройти?..» Вместо глаз на Интегру спокойно и внимательно смотрели черные провалы, аккуратно обведенные синим карандашом. Леди Хеллсинг захотелось закричать, но крик замерз в горле. Девушка улыбнулась открытой и дружелюбной улыбкой.

– Ты кого-то ищешь?

– Не… нет, – запнулась Интегра, – но, кажется, я немного заблудилась. Как мне выбраться на Стрэнд? – если вернуться к привычной властности, будет проще справиться с накатившим ужасом.

– Тогда что ты здесь делаешь? – если бы не пустые глаза, эта бесцеремонность могла быть раздражающей или даже забавной. Интегра поежилась и отрезала:

– Просто гуляю.

– Такие, как ты, не гуляют здесь, – ни капли смущения или обиды в голосе.

– Такие, как я?.. – о чем они говорят? Она же просто собиралась спросить дорогу! – И много здесь таких, как я? – хоть какой-то шанс встретить нормального человека в этом жутком месте.

Еще один долгий и любопытный взгляд угольно-черного ничто.

– Нет, таких тут нет. Но я могу помочь тебе.

Проклятая наркоманка! Интегра с облегчением рассердилась. Можно было сразу догадаться. Сейчас она конечно же попросит денег. Нужно просто развернуться и уйти. А глаза… должно быть, просто показалось. Или какие-то модные штучки – в конце концов, леди Хеллсинг почти ничего не знала обо всей этой молодежной ерунде.

– Подари мне что-нибудь, и я покажу тебе дорогу.

Интегра так возмутилась, что и вправду обернулась. Приподняла брови, улыбнулась презрительно, как научилась еще в детстве у своего слуги:

– Что же тебе подарить?

Но девушка как будто не заметила ни издевки, ни угрозы.

– У тебя красивые перчатки. Подари мне одну.

Значит, не просто попрошайка. Еще и сумасшедшая.

Интегра снова усмехнулась, стянула с левой руки перчатку.

– Зачем тебе одна? Забирай тогда обе.

– Мне хватит, а тебе еще пригодится, – покачала головой девушка, натянула белоснежную перчатку, которая была ей явно велика, покрутила рукой, любуясь.

Кажется, объяснять этой дурочке, что такие вещи носят парами, бесполезно. Ну и пусть. Кроме того, леди Хеллсинг почувствовала, что игра начала забавлять ее.

– Теперь твоя очередь.

* * *
То ли сумасшедшая ошиблась, то ли Интегра что-то сама перепутала, но та улица, на которой она в итоге оказалась, меньше всего была похожа на Стрэнд или хоть что-то в районе Сити или Вестминстера. Еще меньше света, совсем мало людей. Конечно, верный «Вальтер» был под рукой, но здесь даже оружие не придавало уверенности. Надо выбираться. Холодно, темно и нестерпимо хотелось курить, но сигареты (с сигариллами пришлось расстаться сразу после Победы) давно уже кончились. Интегра остановилась, огляделась, прикинула направление. Кажется, сюда.

Звук автоматной очереди ударил по нервам. Все-таки война, и здесь война! Интегра выхватила пистолет и бросилась в темноту, сама не понимая, кого и от чего собралась защищать. Это же не ее город и не ее битва! Будь проклята кровь Хеллсингов, десятилетиями отточенные глупость и смелость!

Так же неожиданно там, впереди, все стихло; выстрелы прекратились. Тишина зазвенела в ушах и разбилась о медленные шаги навстречу. Интегра подняла «Вальтер» и стала ждать.
Человек добрался до границы, где тьма поблекла, и она сразу его узнала – не увидела даже, а почувствовала, да и с кем можно было спутать эту длинную тощую тень? Сердце забилось тяжело и неровно, словно чужое, отсчитывая секунды от тоски и надежды до встречи, и пистолет запрыгал в руке. Что это с ней, что?!

Ну, конечно, она ведь очень скучала.

Новый выстрел раздался откуда-то сбоку, совсем рядом. Тень качнулась и растеклась по земле.

Он встанет. Встанет. Он всегда вставал.

Интегра выпустила целую обойму в темноту, почти наугад, отвечая на выстрел, и побежала вперед, не заботясь о том, попала или нет, готовая всем позвоночником и лопатками к новым пулям.

Вцепиться в мокрый от крови плащ и тянуть, тянуть, чтобы только заглянуть в лицо… что там осталось от этого выстрела?! Не страшно, не страшно…

Она так и не успела – ткань выскользнула из пальцев сгустившимся мраком, и уже через мгновение на асфальте осталось ни тела, ни крови.

– Не смей исчезать!! Не смей! – только не снова, пожалуйста, только не снова, пожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйста…

* * *
Леди Хеллсинг невидящим взглядом смотрела в крышку гроба. Это всего лишь сон. Что хорошего может присниться в гробу вампира? Да еще в гробу Алукарда?

Ничего не было. Ни города-призрака, ни безглазой девушки, и Алукард никогда не шел к ней навстречу из чернильной тьмы.

Он исчез, просто исчез. Еще полтора года назад.

Слезы просочились сквозь сомкнутые ресницы и покатились по щекам. В конце концов, здесь, в подвале, в постели слуги, где ее не могла увидеть ни одна живая или мертвая душа, она могла позволить себе плакать.