Повседневную жизнь вампирши Серас Виктории от человеческой отличало не так уж много. Главной и действительно важной проблемой была, конечно, пища – кровь. Потом – солнце, которого, на вампирское счастье, в Англии было не так уж и много. Остальное, по сути, оказалось ерундой. Ее распорядок дня мог удивить разве что добропорядочную домохозяйку, но не впечатлил бы ни журналиста, ни дизайнера. Гроб был необычной постелью, но что только не приходило подчас на ум помешанной на нечисти молодежи, заново открывавшей для себя очарование мрака через полвека после минувшей войны! Серас даже научилась носить человеческую одежду, хотя в особо нервные моменты старая форма «Хеллсинга» норовила восстановиться на ней сама собой. Голос в голове и вечный дым в легких… Она еще помнила: чтобы вести бесконечные беседы и споры с собой, людям даже не нужны лишние души. Главное тут – не разговаривать вслух.
Ее дом жил чуть странноватой, но вполне человеческой жизнью вслед за своей эксцентричной хозяйкой. Впрочем, была еще одна практически незаметная деталь, не идущая, конечно, ни в какое сравнение с содержимым ее холодильника.

Телефон.

Серас звонили всегда только по делу. По делам. По очень неприятным делам, стоит признать. Убийства. Исчезновения людей. Упыри. Вампиры. Никаких подруг, никаких поклонников, никаких соседей и рекламных слоганов.

– Виктория? Это Том Бенсон.

Ее толстый, рыжий и вечно усталый начальник, почему-то напоминавший ей того, старого мистера Пенвуда.

Полчаса на то, чтобы собраться. А потом на углу улицы Серас подберет машина и отвезет на Крамптон-стрит. Там, в душном, до потолка заваленном бумагами кабинете инспектор протянет ей папку с делом и кратко перескажет содержимое, кривясь от каждого слова, как от зубной боли.

Серас было жаль погибших. И лица на фото в папке (а иногда уже перекошенные оскаленные морды с мутными красными глазами) вызывали лишь ненависть и отвращение.

В самый первый раз, еще два года назад, на секунду оторвавшись от чтения, она поймала на себе напряженный и очень испуганный взгляд мистера Бенсона. Серас стало обидно: звонкое «Я не такая!» вырвалось само собой, а капитан в ее голове хрипло рассмеялся.

Новый начальник обтер клетчатым носовым платком потный лоб и пробормотал, пряча глаза:
– Да, мисс Виктория. Прошу прощения. Но вы ведь понимаете…
Она ничего не хотела понимать.

– Я – не они! – повторила Серас упрямо. Как можно всерьез сравнивать ее с этими?..

Ничего общего.

Со временем инспектор привык и сначала научился ей улыбаться, потом – не отдергивать поспешно руку, случайно коснувшись матовых чернильно-черных пальцев, а потом – не обращать на нее внимания.

Ничего общего, возмущенно фыркала Серас. И все-таки в предчувствии охоты набегала слюна в рот и язык напарывался на удлинившиеся клыки, и глаза… И секретарша, неприступная миссис Парсон, вздрагивала и бледнела, когда Серас выходила из кабинета, но все-таки, лучезарно улыбаясь, протягивала какие-то бумаги и брала другие. Приказы, распоряжения. Оружие, патроны – вот ордер. Сегодня с отрядом? Одна. Значит, просто машина с шофером. Нет, нужен вертолет, это где-то в Шотландии. А что там с погодой?
Эмма звонила по телефону, отвечала на звонки, распечатывала бумаги, сердито щурилась в экран на буквы и цифры в таблицах и постепенно успокаивалась, забывая о сидящей в приемной вампирше.

Серас нравились задания. Не слишком часто, чтобы устать. Не слишком редко, чтобы забыть. Азарт погони и схватки, разгоняющий стылую, мертвую кровь, пьянящий запах страха очередной мрази и в унисон – чужое горячее веселье внутри. «Покажи им, девочка!»

Иногда ей очень хотелось показать. Соткать из рвущейся наружу тьмы алый плащ, галстук-бант и широкополую шляпу, вынуть неспешным плавным движением «Кассул» и… Не увидеть, так сыграть самой.

Поначалу Серас очень боялась; открывала каждую новую папку дрожащими руками, опасаясь увидеть фото или просто имя – и отчет с места событий: снимки десятков убитых, изуродованные, превращенные в кровавую кашу тела. Все, на что способен оставшийся без хозяев высший вампир, которого давно считали безумным и его собственные сородичи, и люди.

«Что будешь делать, Серас Виктория?» – звучал в памяти насмешливый чуть глуховатый голос, и она, зажмурившись, трясла головой, отгоняя мутный, тошнотворный страх. «Что же мы будем делать, Пип?» – спрашивала Серас уже саму себя и каждый раз получала в ответ вздох, облако дыма и задумчивое: «Посмотрим, девчушка, посмотрим». Не слишком-то определенно, упрекнула как-то Серас свою вторую душу.

«А что ты хочешь услышать? Я знаю, кому мы служим и кто нам платит, ты – кто подарил тебе твою не-жизнь. Придет время – и узнаем, что важнее».

Но шли месяцы – и время не наступало. Прошел год. И еще один. Никаких следов, никаких вестей. Ничего не происходило, и «Кассул» дремал в тайничке, устроенном в подвальном полу, а Серас расстреливала врагов из безымянного оружия, у которого уж точно не было никаких духов.

Хозяин был жив – единственное, что она могла сказать, продолжая чувствовать его не-жизнь всей своей кровью и кожей. Слишком осторожен или уехал из Англии – додумывала она с облегчением и тенью почти выветрившейся (так и не выветрившейся!) обиды.

* * *
На этот раз звонок раздался практически в полдень и выдернул Серас из крепкого сладкого сна. Спросонья она больно ударилась локтем о стенку гроба, зашипела, дернулась и едва не врезалась лбом в крышку. После множества суетливых, неловких, совершенно невампирских движений выбралась наконец наружу. Схватила раздирающийся жизнерадостной песенкой телефон, уже понимая: что-то случилось. Что-то очень плохое, если ее будят сейчас, в самое яркое солнце, от которого Серас щурилась и морщилась даже в подвале, под слоем земли и камня.

– Серас?! – выкрикнул встревоженный голос. – Проснулась? Машина уже выехала, тебя заберут из дома.

«Серас? Это что-то новенькое!» – со значением ухмыльнулись внутри нее, но сейчас она предпочла этого не заметить.

– Мис… А что…

Поздно. Телефон отвечал лишь торопливыми истеричными гудками.

Что там такое?

Вампир класса «А»? Снова «упырья эпидемия»? Или, наконец…

Серас что было силы стиснула зубы и замотала головой. Нет, только не это.

* * *
– На, полюбуйся, – буркнул мистер Бенсон, швыряя на стол толстую папку с делом.

Вот оно. Серас застыла, не решаясь протянуть руку. Лучше бы начальник предложил ей почитать Писание вслух.

«Давай», – дрогнул голос в груди.

Она вздохнула поглубже. Еще. Еще. И раскрыла обложку.

На первой странице, к облегчению Серас, не было имени. Не было знакомого лица. В руках она держала просто подшивку документов: отчеты с места происшествия, заключения судмедэкспертов, показания свидетелей. И фотографии. Очень много фотографий.

Изуродованные мертвые люди, похожие на изломанных кукол – такими неестественными, неправильными выглядели позы. Кровь, кровь везде – на полу, стенах и потолке. Торчащие из ран кости. Вырванные куски плоти. Оторванные головы – мужские и женские. Тонкая кисть с аккуратными ярко-красными ноготками и колечком на безымянном пальце. Сине-желтый полосатый галстук с блестящим зажимом на безголовой шее…

Серас шумно сглотнула.

– Роджер, фотограф, блевал в каждой комнате, как будто первый день работал, – процедил инспектор. – Шестнадцать мертвецов. Вырезал всю контору, сволочь. Никто не выжил.

Серас подняла глаза на начальника. Он и сам не смог привыкнуть, внезапно поняла вампирша. Смотрел на это все уже два года – а за плечами наверняка еще двадцать лет в погони за человеческими убийцами – но так и не смог привыкнуть.

«Ну, тебе и полвека не хватило, девчушка».

Серас продолжала почти машинально перелистывать страницы, все время упираясь взглядом в мертвые, искаженные болью, ужасом и просто изумленные лица. Никакого ответа, никакого ключа.

Что-то тут не так.

«Все тут не так. Что-то они слишком тихо лежат, а?»

О, черт!

– А… А где упыри? Они все мертвы. Но если их убил вампир, почему никто из них не стал упырем?

– Заметила, надо же, – инспектор презрительно фыркнул. – Там были упыри. Вот только нас не дождались.

– Почему? Их увел хозяин?

– Если только в вечную жизнь, – Серас округлила глаза от изумления, и мистер Бенсон сжалился. – Там некого упокаивать, да. Потому что они уже застрелены. Ты куда смотрела-то?

– Как это – застрелены? – Серас торопливо перевернула пару страниц, вглядываясь внимательнее. Точно. Кучки пепла, которые она-то не спутает ни с чем другим, между телами; пустые гильзы в лужах крови. – Откуда там оружие? И… ведь их же нельзя убить простыми пулями!

– Гениальный ход мыслей, мисс Виктория! Браво. Упырей нельзя убить обычными пулями. Поэтому их убили серебряными, – мистер Бенсон вперился тяжелым взглядом в лицо Серас. – По правде сказать, я надеялся, что ты мне расскажешь об этом что-нибудь интересное.

Мертвое сердце маленькой вампирши чуть не выпрыгнуло из груди. Значит, это все-таки Хозяин!

– Я? Почему я?.. – еле выдавила Серас.

– Мне известно лишь о двух вампирах, убивавших других вампиров и упырей серебряными пулями. Кто они, по-твоему?

Почему, почему ему просто не сказать? Зачем он тянет и мучает ее, мертвую тварь без жалости, совести и чести, такую же, как тот, кто устроил бойню в… – Серас перелистнула несколько страниц, пытаясь утихомирить прыгающие перед глазами строчки, – круглосуточном колл-центре на Бичвуд-роуд, обслуживающем какую-то мудреную компьютерную программу.

– Я и Хо… И вампир Алукард, – наконец ответила она и стиснула челюсти так, что чуть не раскрошила себе зубы.

– Вот именно. Но только пули это не наши. И не старые, те, которыми пользовался «Хеллсинг». И даже не те, которые поставляли военным и раздавали гражданским после победы, пятьдесят лет назад, и еще лет десять после.

– Значит, появился кто-то третий? – Серас и сама не заметила, как губы изогнула идиотская, слишком счастливая для этого дня и папки у нее в руках улыбка. Инспектор смерил ее поистине убийственным взглядом.

– Да, похоже, так и есть. И ты не знаешь, кто бы это мог быть?

– Нет… – она с совершенно искренним недоумением помотала головой.

– И где сейчас Алукард, тебе тоже неизвестно?

– Нет, – снова не менее честно, но уже с куда меньшим энтузиазмом, – неизвестно. – Она вздохнула почти против воли.

– Хорошо. А что ты скажешь об этом? – Бенсон протянул ей новую папку.
На это раз Серас поспешила: дернула обложку, что-то хрумкнуло, треснуло – и на стол посыпались фотографии.

Капитан Бернадотте в ее голове присвистнул, а потом очень затейливо выругался на незнакомом ей языке.

Снова мертвые искалеченные люди – и кровь, кровь повсюду. Так много крови, что Серас почуяла ее душный сладкий запах, запертый в фотографиях.

– Что… это?..

– Это то, что случилось сегодня утром. На этот раз их восемнадцать. Книжный интернет-магазин на Овери-стрит.

– А…

– А то – три дня назад, ночью.

Серас схватила со стола фотографию. Единственный различимый в кровавом месиве глаз смотрел на вампиршу удивленно и чуть укоризненно.

– Это какая-то бессмыслица! – воскликнула она, еле сдерживая желание смять в руке проклятую картонку.

– Да, он убил их не потому, что был голоден, и даже не для того, чтобы сделать своими слугами. И снова «прибрал» за собой. Похоже, этот подонок просто развлекается.

«Как же, развлекается. Скорее, хвастается своей силой».

Хвастается силой…Что-то очень знакомое. Серас зажмурилась до искр под веками, пытаясь ухватить ускользающую в темноту мысль. Взяла со стола еще несколько фотографий. Все та же жестокость и та же небрежность, поклонение смерти, которое могла почуять и оценить лишь одна она. Письмо немертвого немертвому. Что-то знакомое… Серас вдруг вспомнила: и ледяной смех, и спадающую с чудовища шелуху человеческого облика, и гром выстрелов – она знала – невыносимо метких. Слишком, слишком похоже…
Не слишком. «Не смей убегать и прятаться. Иди напролом!» – загремела в ее памяти ярость Интегры Хеллсинг, слышная даже из телефонной трубки, прижатой к уху Хозяина. Все, все, что было на этих фотографиях, Алукард мог совершить. Он не мог только одного: сбежать, уклониться от боя. А значит, все-таки это не он. Слава богу – или кто там смотрит и за вампирами тоже – не он.

– Камер там, конечно, не было, – скорее констатировала, чем спросила Серас.

– Конечно, нет. Там нечего охранять и не за чем следить.

– Вам стоило позвать меня сразу.

– Не было ни упырей, ни вампиров. Убивать некого, а для остального есть следователи и эксперты, – помедлив, ответил мистер Бенсон и поморщился: идея привлечь к расследованию вампиршу, похоже, по-прежнему не слишком его вдохновляла.

– Что же изменилось сейчас? – она хотела всего лишь спросить, но в голосе помимо воли зазвенел вызов.

– То, что он напал снова! При свете дня! И нападет еще! – взорвался инспектор. – Он маньяк! А у нас есть только один… специалист по вампирам.

Мистер Бенсон извлек свой клетчатый платок и обтер потный лоб: признание незаменимости Серас Виктории всегда давалось ему нелегко.

* * *
Даже на этот раз было слишком поздно. Тела уже увезли, кровь и прах окончательно размазали по полу ботинки полицейских, врачей и фотографов, пули и гильзы собрали. Пахло людьми: потом, ужасом, страхом, гневом, отвращением, нашатырем и порохом – слишком сильно и ярко, чтобы различить след. Впрочем, это не столько раздражало Серас, сколько обнадеживало: если она не почти чувствует врага, значит, не так уж он и силен. Вампира класса А она бы определила точно, несмотря на всю побывавшую здесь толпу. Значит, все-таки какой-то сбрендивший от чужих жизней внутри юнец… Хотя солнечный свет переносит… И все-таки он слаб – пока слаб.

«Может, он и не слишком хорош, но изображает самого что ни на есть крутого», – ответил на ее мысли капитан и закурил очередную призрачную сигарету.

– Ты это о чем? – нахмурилась Серас, сама не заметив, что заговорила вслух. Кое-кто обернулся на ее звонкий голос, но без особого удивления. Об этой ее странности в отделе знали все и новичков предупреждали: малышка Серас иногда разговаривает сама с собой и любит большие пушки, а так ничего девчонка, хоть и вампирша.

«Никого тебе этот спектакль не напоминает, девчушка?»

«Это не Хозяин!» – возмутилась она, но на этот раз все-таки сдержалась и не раскрыла рта.

«Не он, – согласился Пип. – Но кто-то, кто желал бы быть очень похожим на господина Алукарда. Интересно, красный плащ он не таскает?»

«Кому такое может понадобиться?»

«Может, кто-то сильно любит нашего… Хозяина, – рассмеялся Бернадотте. – Может, хочет, чтобы считали, что развлекается именно он. Может, просто хочет напомнить о нем и рассказать о себе…»

«Кому? Не наберется и десяти человек во всем Лондоне…»

«Уж не тебе ли?»

– Мне?! – снова воскликнула Серас. – Ерунда!

Мистер Бенсон, осматривавший помещение, оторвался от своего занятия и подошел к ней.

– Ну, что скажешь, Виктория? – хмуро спросил он.

– Это не класс А и даже не В. Но и не новообращенный. И совсем чокнутый.

– И это все? – скривился инспектор. – Стоило тащиться тебе сюда днем! Плевать на класс, если это не сам Дракула, конечно.

«На ваше счастье, пока не сам».

Хотя и правда негусто. Если только… Серас помолчала, собираясь с духом, и попросила:
– Мне нужно тело, – вздохнула и добавила. – С целой шеей. И минимальной кровопотерей.

Мистер Бенсон побагровел так, что Серас даже испугалась: не хватил бы его удар.

– Совсем сдурела?!

– Лучше побыстрее. А то ничего не получится.

«Я вообще не уверена, что получится», – призналась она про себя Пипу.

* * *
– Вот, выбирай, кто понравится. Там трое, – инспектор протянул Серас бумаги, всем своим видом продолжая выражать неодобрение.

Двое мужчин и одна женщина. Серас торопливо просеивала слова, отыскивая главное. Ричард Брукс, 56 лет, рост около 6 футов, вес – 243 фунта, белый, седые волосы, плотное телосложение… Исполнительный директор… Колотая рана в области сердца, диаметром около четырех дюймов…

Ладонью. Вампир убил этого старика ладонью. Как… как убивал Хозяин. Проклятье!

Множественные разможженные… Нет, не подойдет, слишком много крови вытекло.

Эсме Винворд, 28 лет, 5 футов 6 дюймов, 138 фунтов, белая, брюнетка… Разможженная рана в области затылка, множественные переломы... Секретарша Ричарда Брукса.

Питер Джонсон, 39 лет, 6 футов, 2 дюйма, 210 фунтов, белый… Смерть наступила… вследствие отделения головы от…

– Ну я же просила! – возмутилась Серас.

– Шея цела, – пожал плечами мистер Бенсон и сцепил в замок трясущиеся руки.

– А остальные?

– У остальных не хватает голов, рук или ног, а кого и по кускам собрали.

– Тогда мне нужна женщина.

– Хорошо. Не хочешь рассказать, что собираешься с ней делать?

Это была ее привилегия, как героини войны, как бойца легендарного «старого» «Хеллсинга» – не рассказывать всего. Хотя сейчас Серас думала, что это скорее привилегия ее начальника – не знать всего.

– Нет.

– Сюда привезти или пойдешь в морг?

– Сюда. В любой пустой кабинет.

* * *
– Ну, вот и Эсме Винворд, – доложил молоденький врач и с нескрываемым любопытством покосился на вампиршу – как же, местная достопримечательность.

Серас подошла ближе. На лице женщины, вероятно, почти красивом при жизни, застыло выражение недоумения и обиды. Умирать она точно не планировала. Никто из них не планировал умирать этим утром, напомнила себе вампирша. Но ей еще повезло, этой Винворд: она умерла быстро и повреждений немного, просто ударилась головой…

Инспектор выжидающе воззрился на свою подчиненную.

– Ну и что дальше?

– Оставьте нас, – глухо ответила Серас, продолжая разглядывать серое заострившееся лицо.

– Но у меня распоряжение… – подал голос врач. – Я не могу оставить вот так…

Серас почувствовала, как к горлу подкатывает ярость.

– Уходите! – рявкнула она что было силы, обернувшись. Инспектор отшатнулся, мальчишка побелел как полотно и, попятившись к двери, залепетал:
– Да… Да… Конечно, я потом, только бумаги подпишете…

Вот поэтому вампирам не нужны зеркала. Просто незачем отражаться, все видно по людям. И горящие адским пламенем глаза, и два ряда острых, как бритвы, зубов, и расползающаяся тьмой рука.

«Тссс… Тише, тише, девочка», – зашептал, погладил изнутри смягчившийся голос.

– Уходите, – повторила Серас уже спокойнее.

Больше просить не пришлось. Мистер Бенсон и врач поспешно вышли, прикрыв за собой дверь, и Серас Виктория осталась с Эсме Винворд наедине.

«Вампиры – хищники, и, в отличие от упырей, никогда не опускаются до «падали», – вспомнилось ей какое-то дурацкое руководство. «Вампиры и защита от них». Наверное, эта Эсме тоже читала и потому так обижена: от вампиров, оказалось, не было никакой защиты.

Ерунда какая! Она просто теряет время.

Но Алукард бы и вправду «не опустился». Ему было достаточно приказать, позвать кровь к себе, хоть с пола, хоть из мертвого тела – она видела, как это бывает, но сама так и не научилась. Кровь плохо слушалась ее, пока… Пока…

Серас помнила, как это было с Пипом: раскаленная, обжигающая кровавая лава и прокуренная, еще теплая кожа, к которой она бы хотела прикасаться совсем иначе, и это «иначе» снилось ей в слишком жарких для вампира, стыдных снах, а их, спасибо крышке гроба, не видела даже темнота ее подвала.

Сейчас все было иначе. Незнакомая женщина с уже стылой и мертвой кровью, которую Серас не стала бы пить, даже умирая от жажды. Тем более, сейчас она в полной безопасности, а значит, незачем… От мысли о том, что ей придется сделать, Серас замутило.

Единственный способ узнать хоть что-то.

Эсме Винворд равнодушно ждала своей участи.

Серас провела ладонью по холодной щеке, отводя в сторону волосы, приподняла покойницу за плечи.

– Прости меня. Прости, – прошептала она на ухо Эсме Винворд. Помедлила немного, чувствуя, как крепнет решимость, как начинают ныть в предвкушении клыки. Что-то темное, древнее, как ночь, само разодрало челюсти – Серас запрокинула голову, разевая зубастую пасть, нырнула вниз и впилась в ледяное горло.

«Кровь. Отдай кровь, – приказала она всем своим существом. – Расскажи мне».

* * *
Кажется, от Эсме Винворд не остается ничего, кроме огромного кровавого пятна и миллиона багровых осколков. Стены схлопываются и потолок падает ей на голову – так страшно она кричит, все-таки кричит, слыша, как ломаются, будто веточки, ее кости.

Что-то огромное, жадное, многорукое и многоглазое настигает Эсме, отмахивается, как от пушинки, и вырывается на свободу.


Дверь начальственного кабинета закрывается с тихим щелчком, но уже в следующую секунду приемную прорезает вопль босса.

– Эсме! Что за?! Кто… – визжит мистер Брукс, но крик захлебывается, в динамике что-то хрипит и булькает, а потом наступает тишина.

Она выскакивает из-за стола, забыв про каблуки и узкую юбку, подлетает к двери и рывком распахивает ее.

– Мис…

Босс по-прежнему сидит за столом, по его рубашке расползается бескрайнее алое пятно, и это вовсе не вишневый сок и не что-нибудь еще в том же роде, хотя она ни разу, только в фильмах…


– Он ждет меня, – почти поет гость и склоняется к самому лицу Эсме, заглядывая в глаза. Губы у него тонкие, но такие… такие… и зубы белоснежные. Как жемчуг, память услужливо подкидывает сравнение.

«Блядство», – думает Эсме и пытается нахмурить идеальной формы брови. Всего лишь сумасшедший писатель, снова перепутал их с издательством, совершенно незачем…

– У мистера Брукса нет встреч, но сейчас я уточню, – она порывается встать, когда сильная рука уверенно и мягко касается плеча, удерживая ее на месте. Прохладная волна прокатывается по телу и замирает между ног. Эсме обмякает в кресле.

– Мистер Брукс будет рад меня видеть, – губы произносят самые обычные, ничего не значащие слова, но ей чудятся поцелуи в шею, ключицы и еще ниже – в вырез платья, и еще…

– Проходите, – почти стонет Эсме, судорожно сжимая колени, между которыми ползет невидимая прохладная рука.


– Добрый день, у меня назначена встреча с мистером Бруксом, – звучит над ней бархатный голос.

Эсме поднимает голову, но сначала смотрит вправо, на расписание на стене.
– Это какая-то ошибка, у мистера Брукса не назначено никаких встреч на утро, – и оборачивается к посетителю.

Высокий мужчина с бледным и худым лицом художника и теплыми карими глазами сумасшедшего улыбается ей почти ласково. Но… Блестящие, словно в рекламе, длинные темные волосы, идеальная выбритость, безупречная чистота ботинок – всего этого достаточно, чтобы улыбнуться в ответ.


В приемной страшный сквозняк, ну у кого опять хватило ума?! Эсме аккуратно – слишком аккуратно – прикрывает за собой дверь и ищет глазами пульт от кондиционера. Не хватало еще заболеть тут! Да где же он?!

Конечно, в нижнем ящике. Сама же его и положила туда прошлым вечером. Эсме погружается в недра тумбочки, скрывающие кроме пульта десяток дисков, пару старых помад, пустой флакон из-под духов, коробку конфет, лак для ногтей совершенно ужасного цвета, пачку салфеток, россыпь карандашей, запасной дырокол, обертку от подарка на день рождения, прошлогодний журнал… Нашла!


– Сегодня совещание. Вот это распечатать, а это отксерить, – бубнит босс, не поднимая головы от бумаг. – Отчет о продажах готов? Не забудь.
Совещание! Эсме чуть не плачет, возвращаясь обратно за свой стол. Эти пердуны будут заседать тут до ночи! А она хотела поужинать с Майклом, между прочим. Черт бы побрал их со всеми совещаниями!


– Эсме, кофе! Счета прислали? – рявкает откуда-то сбоку.

– Да, мистер Брукс. Сейчас занесу, мистер Брукс, – поет Эсме сладко-сладко и представляет, как неспешно и вдумчиво поливает из чашки розовую лысину босса.

Кофемашина гудит, скрипит и крякает. Часы на стене бьют десять.

– Эсме, письмо мистеру Бруксу.

– Эсме, в инвойсе ошибка, просят переделать.

– Эсме, миссис Перкс сегодня не будет, она заболела.

Эсме, качаясь на высоченных каблуках, несет чашку и папку с документами в кабинет босса.


Щелк! Отскакивает крышка пудреницы, и маленькое зеркальце отражает большой зеленый глаз в обрамлении длинных, тщательно прокрашенных ресниц. И другой, столь же совершенный глаз. Отлично, просто отлично! Зеркальце перемещается вниз, на темные сочные губы с идеальным контуром. Майкл говорит, что это сплошное блядство, но боссу нравится. Старый хер любит смотреть, за это ей и платят, в конце-то концов. Хорошо еще, что руки не распускает, а просто пялится. Тем более, и Майклу кое-что перепадает: ну кто из жен его приятелей выглядит, как цыпа с обложки?
Блядство! Между прочим, она ему этими самыми губами, а вовсе не боссу...

Фу, ну и придет же в голову! Ему, наверное, даже жена… Вот он и смотрит теперь на Эсме, а потом гоняет шары, сидя в своем кабинете. Работа – ха! Вот уж кто-кто, а этот не надорвется.


Проклятое солнце, когда уже босс раскошелится на жалюзи?! Так и ослепнуть недолго! Да и какая тушь это выдержит?!

Ослепительный солнечный свет, терзающий глаза, гаснет, как будто кто-то додумался выключить солнце, а потом смолкают и звуки: щелканье клавиш под пальцами, бормотание утренних новостей, мерное гудение принтера, трели телефонных звонков за стеной. На Эсме Винворд обрушивается темнота и тишина, которую взрезает незнакомый, незнакомый, незнакомый – знакомый! – голос.


«Эй, Серас! Девчушка! Хватит, хватит, достаточно! – кричит капитан, и Серас едва успевает удивиться тревоге в его голосе. – Я не хочу жить с чужой женщиной, к тому же мертвой!»