Пригород Монтеротондо.
«Веллороуз - Грай»
Поместье Генри Карди

      Разделенный с охранником узорной решеткой высоких чугунных ворот, Рони напрасно пытался втолковать широкоплечему секьюрити азбучные истины уважения к администрации.
      - Я представляю аппарат мэра Круглой Горы! Вы должны пропустить нас к мистеру Карди. Эти господа прибыли из Ватикана и желают задать вашему начальнику пару вопросов.
      Охранник, развивший хамские привычки за годы работы на самого влиятельного человека округа, всегда считал, что обладает неплохим чувством юмора.
      - Так передайте вашим господам… - секьюрити сплюнул на землю, видимо, для пущей крутости и зримого презрения. – Что мистер Карди с утра не принимает никого, будь то хоть апостол Павел с ключами от Рая. И душеспасительные брошюрки нас не интересуют.
      То, что произошло сразу вслед за его словами, стало, пожалуй, самым коротким и самым содержательным уроком вежливости в жизни незадачливого юмориста.
      Андерсон быстро шагнул вперед, просунув руку между чугунных прутьев, схватил охранника за ворот и дернул на себя так, что несчастный, можно сказать, размазался лицом по фигурной решетке.
      - Слушай сюда, пес смердящий… – голос священника звучал почти спокойно, но Хайникель по опыту знала, как немного надо, чтобы эта кривая улыбка паладина Андерсона окончилась нравоучительной строчкой Псалтыри и безжалостным убийством. – Во-первых, апостол Петр. Во-вторых, если ты, богохульник поганый, сейчас же не откроешь эту чертову дверь, заботиться о спасении души твоей станет слишком поздно.
      Пока шокированный Нетвуд, округлив в изумлении рот и глаза, собрался издать вопль: «Что вы, черт возьми, делаете?!!», охранник, носки ботинок которого едва-едва касались земли, дрожащими пальцами успел отпереть калитку. Глядя, как с широкого лица секьюрити, вместе с румянцем сползает самоуверенность и спесь, Рони решил воздержаться от упоминания черта и поспешно засеменил за искариотами, уже шествующими по мощенной гранитом дорожке к старинному особняку.
      При входе в особняк их встретило еще двое охранников. Заслышав далекий крик своего коллеги, они ощетинились оружием навстречу паладинам Ватикана.
      - Стой! Пристрелю! – не без дрожи в голосе возопил первый. Револьвер в его руках ходил ходуном, да и было от чего! Андерсон пошел на него как танк, не обращая внимания на смотрящее ему в сердце дуло. Вжик! – со скоростью чертика из табакерки в руках священника появился тот самый, удлиненный штык. Дзынь! – и ствол револьвера укоротился до самого барабана.
      Хайникель взлетела по ступеням и, по-крутому горизонтально держа пистолет, ткнула его в самый нос второго охранника. Стиснув зубами сигарету, прошипела:
      - Только дай мне повод, сссука…!
      Юмико спокойно и наивно хлопала большими глазищами, не проявляя ни особого беспокойства, ни признаков гнева. Рони прятался за ближайшим деревом, закрывая голову руками: «Мать моя женщина! С кем я связался! Это же экстремисты какие-то!»
      Готовый развернуться театр военных действий внезапно прервали слова:
      - Господа, поясните, что здесь происходит?...
      Голос Генри Карди был настолько спокоен, что агрессия, как бы сама собой улетучилась. Больше всего Карди походил на солидного ученого, какого-нибудь современника Жюля Верна: в элегантной тройке цвета темного кофе, с ухоженной бородой в которой едва-едва наметились нити седины. Пожалуй, наиболее запоминающимися в его внешности были широко расставленные умные глаза, взгляд которых выглядел почему-то безмерно усталым и отрешенным.
      Нетвуд кинулся к хозяину особняка, как к спасательному кругу.
      - Я все объясню, мистер Карди! Произошло ужасное недоразумение, искренне прошу нас извинить! – Рони взбежал по лестнице, доставая из внутреннего кармана удостоверение работника мэрии. – Ваш охранник у входа нагрубил нам и мы… эээ… слегка возмутились…
      Андерсон отвел от горла охранника лезвие штыка, Хайникель, пожав плечами, убрала оружие.
      - Эти люди… - Рони отчаянно пытался не потерять растянутой на лице улыбки. – Прибыли издалека и хотели бы поговорить с вами по поводу инцидента в шахте. Я извиняюсь, мы без предупреждения,… но это очень, очень важно!...
      На лице Карди появилось выражение человека, которого в последнее время часто спрашивают об одной и той же, крайне неприятной теме. Однако он был слишком воспитан, чтобы отказать, и достаточно умен, чтобы представить, что будет в случае отказа.
 

Фамильный замок Г. Карди
поместье «Веллороуз - Грай»

      - Я еще раз вам повторяю, - заканчивал свое сдержанно-раздраженное повествование магнат Карди. – по данному делу уже состоялось слушание. И я, как владелец шахты и работодатель, во многом признал свою вину и прилежно исполнил все судебные предписания: выплатил компенсации, уволил пару менеджеров и инженера по технике безопасности. Дело, конечно, прискорбное, но инцидент исчерпан. И я не понимаю… - наступила пауза, в течение которой словам «какого черта» старательно подыскивалась замена. – Я не понимаю, какие претензии ко мне имеет Ватикан?!
      - Вы сами-то были на месте происшествия? – покусывая сигаретку, поинтересовалась Хайникель.
      В позиции обвинения, Рони Нетвуд был полностью согласен с искариотами. Однако же, с точки зрения общей безопасности, его не переставало мучить беспокойство. После сцены у входа в замок, он все время с опаской присматривался к слугам господним, местом наивысшей чувствительности ощущая, что в поисках небесной справедливости, люди сии не остановятся перед нарушением земных законов.
Хайникель вошла в роль прокурора и это ей, кажется, нравилось. Андерсон, изъявив идею проверить магната с такой компрометирующей фамилией, теперь вдруг отошел от дел. Он сидел, чуть склонив голову, устремив на Карди пристальный взгляд поверх очков, точно ленивый тигр, наблюдающий за заморенным козликом – «вроде бы и надо придушить, да не охота…»
      А вот Юмико, примостившаяся на краешке дивана, вела себя еще более странно. Девушка то и дело терла глаза и виски, ей явно было не по себе, бледные пальчики беспокойно теребили ворот монашеского покрова. Преисполнившись сочувствия, Рони подсел к ней, легонько дотронувшись до плеча.
      - Сеньорита Такэги, вам плохо?
      Юмико вздрогнула от его прикосновения и густо залилась румянцем.
      - Я.. я слышу… что-то…
      Казалось, грохни в этот момент атомный взрыв – Рони и то не оторвал бы взгляда от прелестных темных глаз… Но это, разумеется, лишь романтическое преувеличение. А грохнула всего лишь одна из дверей, ведущих в гостиную.
      - Мистер Карди, Артур сегодня не… - вошедший слуга замер, заметив присутствующих. Он, очевидно, не привык видеть в замке такое количество людей без предупреждения и, от неожиданности, выронил ведро, из которого на дорогой паркет вывалились куски сырого мяса и потекли ручейки свежей крови.
      Нетвуд расслышал, как Карди с досадой чертыхнулся сквозь зубы.
      - Что это у вас там, - победно процедила Хайникель. – Зверинец?
      - Погодите! – взвизгнула Юмико, метнувшись к двери. – Там кто-то…
      Но Карди с удивительной живостью преградил ей дорогу.
      - Извините, это частная собственность и вы…
      - Пожалуйста… Там кто-то… Там что-то плохое! - всхлипнула Юмико и, неожиданно для всех, сжав ладонями виски, рухнула на колени.
      Изумленный Карди наклонился было поднять ее…
      - Руки прочь, мразь, глотку перережу!!! – рявкнула Юмие, схватив его за галстук, рывком поднялась сама, и, расшвыряв и магната, и слугу, скрылась за дверью.
      Искариоты, без слов, последовали за ней. Рони кинулся следом, на ходу бросая Карди и слуге извинения, будто отстреливаясь – очередями.
      Дверь в самом углу гостиной вывела прямиком на лестничный марш. Шаги Юмие слышались внизу. Этажом ниже распахнута дверь в подвал. И снова длинная лестница, широкая, с пологими ступенями – это не подвал, это настоящее подземелье. Снова массивная, дубовая дверь, рядом валяется навесной замок с гладко перерубленной дужкой.
      В безмерном любопытстве, высунув голову из-за спины Хайникель, Рони увидел, казалось бы, самую обычную спальную комнату. Вот только без окон, и - на подземном уровне!
      В комнате тошнотворно пахло не то формальдегидом, не то чем-то не менее мерзостным. В самом центре стояла широкая кровать под тяжелым балдахином. Занавесь сейчас была сорвана и отброшена в сторону, очевидно рукой Юмие. На кровати, вытянувшись, как труп, укрытый одеялом до самого подбородка, полулежал бледный русоволосый мальчишка лет 10-и. Бог ты мой, как выглядел этот ребенок! Кожа – как желтый воск, кое-где с крапинками коричневых пятен. Нос заострился, а щеки впали, вокруг глаз, кругами, мертвецкая синь. И все же, одного взгляда на черты его лица было достаточно, чтобы признать в пареньке явное сходство с мистером Карди.
      Кстати, сам магнат себя долго ждать не заставил. Уже не такой безукоризненно-элегантный, после кувырка через голову, в который его отправила Юмие, он протиснулся между столпившимися в проходе людьми и, тяжело дыша от возмущения, встал перед ними, заслоняя собой ребенка.
      - Вы не имеете права здесь находиться! Я вызвал охрану и полицию! Немедленно, покиньте помещение!
      До тех пор неподвижно лежавший под одеялом мальчик вдруг, совершенно безмолвно, как поднятая за нити марионетка, рванулся вперед, едва не зацепив скрюченными пальцами отскочившего в сторону отца. Раздался странный металлический грохот – только потом Рони понял, что это разматывалась длинная цепь, прикрепленная одним концом к кольцу в стене, другим – к ошейнику на шее мальчика.
      - Господи, боже! – возопил добросердечный Нетвуд. – Что вы сделали с ребенком?! - Он кинулся было помогать, но Андерсон вытянул руку, молча задвинув Рони на место.
      А ребенок все тянулся вперед, до отказа натягивая ошейник, опрокидываясь и поднимаясь со странным, хрипящим звуком. Карди набросил на него сзади одеяло и прижал к постели.
      - Артур, успокойся! Успокойся, сынок… - пытаясь совладать с не по-детски сильным сопротивлением мальчишки, отец обернулся к искариотам уже с мольбой. – Уходите, я вас прошу! Мой сын серьезно болен, разве вы не видите?!
      Именно в этот момент глаза мальчика с трудом распахнулись, обратив в пространство стеклянный, мутный, невидящий взгляд.
      - Матерь Божья. – вздохнула Хайникель. Но в восклицании не было ни удивления, ни страха. Это был раздосадованный вздох домохозяйки, при виде горы не мытой посуды. Паладин Вольф прекрасно знала, что теперь им предстоит убрать эту грязь. – Еще один упырь!
      - Это не упырь. – Андерсон, зачем-то поправил очки. По лицу паладина сложно было понять, что он испытывает сейчас – жалость, отвращение, или же просто – ничего? Он не счел нужным пояснить, что в таком возрасте ребенок не стал бы упырем, разве что вампиром. Хайникель догадалась секунду спустя.
      – Когда он умер, и что вы сделали с телом?
      - Он не умер! – рявкнул Карди. – Он тяжело болен! Мы спасли его! Он двигается и принимает пищу! Возможно со временем…
      - Не возможно. – перебил Андерсон. – Это труп. Вы сами это знаете…
      - Кто провел ритуал? – снова прокурорски осведомилась Хайникель.
      - Я… я вам не скажу этого! Мне… сказали… сам отец Сперроу сказал, что надежда есть!
      - Вас обманули. – безжалостно констатировал Андерсон, чуть нахмурившись при звуке знакомого имени. – То, что взял Бог невозможно вернуть дьявольскими фокусами. …Хайникель…
      Уже не дожидаясь приказа, паладин Вольф вскинула холодно блеснувший ствол Хай-Пауэра. Выпустив зомби из объятий, Карди с воплем кинулся к ней, но Андерсон схватил его за горло и стальной рукой прижал к стене, почти не обращая внимания на попытки вырваться.
      - Пожалуйста… пожалуйста… - прохрипел Карди. – Он же ни в чем не виноват… я потерял его мать… я не могу потерять еще и сына…
      - Душу вы не потеряете. - глядя в пустоту, изрек Андерсон. – Но по законам Божьим и человеческим вы должны были предать тело земле, а не обрекать его на такое существование!
      Но Карди не мог принять истину, как не смог принять ее на протяжении долгих лет, пока ухаживал за гниющим трупом ребенка, а жестокая надежда все не хотела уступать здравому смыслу.
      - Не надо… не смейте… я вас умоляю… нет!!!
      Обмерший от страха и шока Нетвуд видел, как целящаяся Хайникель, будто проглотила тугой комок в горле и перевела взгляд на Андерсона, словно вопрошая – «а надо ли»? Но холодные зеленые глаза священника безмолвно приказали – «стреляй».
      И грохот сорвавшейся пули гулко раскатился под подземным сводом, исторгнув из груди несчастного Карди отчаянный вопль, но ни единого звука не издал мертвый ребенок, упавший на белые простыни с простреленной головой.
      Пробормотав короткую молитву, Юмико перекрестилась и, ни слова не говоря, направилась к выходу. За ней вышли Хайникель и Андерсон, оставив обмякшего Карди тихо сползать на пол, обтирая стену спиной.
      Рони вышел из комнаты на негнущихся ногах и догнал искариотов уже на лестнице. И в этот момент произошло еще кое-что. Не понятно, откуда Карди взял это старинное кремневое ружье и когда успел зарядить. Теперь, стоя внизу лестницы, дрожащими руками вскинул его к плечу. Поднимавшийся последним, и оказавшийся под выстрелом, Рони испуганно залепетал:
      - Чт-т-то вы д-д-делаете… вы же не убийца…
      И тогда с ревом:
      - Будьте вы все прокляты!!! – Генри Карди нажал спусковой крючок.
      Андерсон развернулся, отталкивая Нетвуда с линии огня. Пуля попала в искариота чуть ниже сердца и, увидев расплывающееся по темной одежде священника мокрое пятно, Рони сразу подумал, что рана смертельна…
      Но…
      Андерсон спустился на одну ступеньку, на другую... Еще шаг и его высокая фигура нависла над Карди, как скала, пальцы, затянутые в белую перчатку, сжались на дуле, и ружье было выхвачено из рук стрелявшего без малейшего труда, и вознеслось над его головой, как дамоклов меч…
      Хрясть!... В зажмурившегося магната полетели осколки камня и щепки. С нечеловеческой силой ружье ударилось о каменную стену подвала, инкрустированный приклад раскололся как орех, металлическая часть согнулась в подобие бумеранга. Брезгливо отшвырнув искореженный кусок металла наземь, Андерсон преспокойно вернулся на лестницу.
      - Он не убийца, – проходя мимо, паладин обратился к Рони. – Он отец убитого ребенка. Убийцы – это мы.
      За последние сутки Нетвуд навидался такого, что, должен был давно отучиться пугаться. Но сейчас на первое место встала тревога за порученных его присмотру людей. Он догнал Андерсона уже наверху и попытался оттеснить его к стене.
      - Стойте, стойте, стойте! Не двигайтесь! Вы… эээ…
      Он осекся, услышав со стороны Хайникель презрительное «пф!», но уже не мог отвести взгляда от кровавого пятна на груди священника – оно заметно дымилось и исчезало на глазах.
      Белая перчатка коснулась пулевого отверстия и оказалась перед носом Рони. Без единого пятнышка крови.
      - Просто забудь, хорошо?
      Рони сначала выкатил глаза, а потом сокрушенно поднял руки: «Сдаюсь, ну вас всех к черту!»
      Хайникель уже собиралась вернуться в гостиную, но звуки по ту сторону двери заставили ее помедлить. Послышались шаги, и голос слуги произнес:
      - Да, сержант! Двое мужчин и две женщины. Они где-то здесь!
      Паладин Вольф быстро сообразила, что они и так наделали немало шуму, а если будет иметь место конфликт с полицией, Максвелл, чего доброго, вздернет всех троих за ушко и на солнышко. Потому, приложив палец к губам, она махнула рукой на ведущую вверх лестницу.
      Между тем ни полиция, ни тем более охрана, уже имевшая «счастье» столкнуться с нарушителями, особого рвения в их поиске не проявили. Хозяин поместья находился в полуобморочном состоянии и никому никаких обвинений не предъявлял, а найденный в особняке труп обнаруживал следы смерти двухлетней давности.
      Нетвуд и искариоты покинули место преступления беспрепятственно и элементарно – через окно. При этом Рони едва не переломал себе ноги.
      Охотники на вампиров теперь очутились на задней стороне замка. Сам замок стоял на холме и местность полого убега вниз, открывая вид на зеленые луга, оросительные каналы и цветущие сады. Но здесь, за оградой все оказалось довольно тускло. Уныло шелестела неухоженная трава, да легкий ветер шуршал меж ветвей единственного кряжистого, древнего дуба. У корней дуба притаилась одинокая могилка. Самое ее присутствие здесь вызывало невольный вопрос.
      Допустим, веточка полузасохшего генеалогического древа рода бесчисленных истинных и само нареченных потомков Дракулы, взявшая начало от сплетения сердец Елены Магдалин, носительницы какой-то десятой доли крови Валашского государя и преуспевающего американского дельца Харрисона Карди, была не самой прямой и древней. Но все же, в замке близь Монтеротондо, Карди обитали давно и их фамильное кладбище не могло состоять из одной могилы. Либо покойников, как таковых, не было. Либо их хоронили в семейном склепе, но тогда для кого же стал последним приютом этот унылый уголок поместья?
      Узнать это было не трудно.
      - Мэри Сперроу, 1958-1976… - прочитала Хайникель и, довольно хмуро переглянулась с Андерсоном. – Кажись, нам срочно нужно в город.
      Паладины покинули поместье в похоронном молчании. Возможно, каждый из них между делом подумал о древней и черной карме, преследовавшей даже столь далеких потомков Проклятого Государя. И сквозь сотни веков потусторонний мир призраком вставал поперек их дороги или врывался в жизнь, тесно вплетаясь в покалеченные судьбы, в принципе, ни в чем не повинных людей.
 

г. Монтеротондо

      Рони присел на резной скамейке в тени раскидистого дерева. При всей его канцелярской вежливости, он уже не мог стоять на ногах и искренне удивлялся, что искариоты, после суток приключений без сна и отдыха совершенно не проявляют усталости. А те, тем временем, уже готовили план действий. Правда, вышла небольшая заминка…
      - Хайникель, ты идешь в городской архив и выясняешь все, что получится об отце Сперроу, а мы…
      - С какого это? – возмутилась паладин Вольф, уставившись на Андерсона злыми глазами. – Почему я должна рыться в бумагах, пока вы будете искать себе приключений на пятую точку?! Пошли Юмико.
      Юмико наивно хлопала ресницами, поглядывая то на падре, то на сестру. Пользу от нее в работе, требующей напряжения ума, можно было оценить на примере случая, когда Хайникель понадобилось оперативно скопировать добытую информацию с одного диска на другой, а Юмико благополучно запихнула оба диска в ксерокс.
      И Андерсон, и Вольф прекрасно знали о «гениальности» сестрички, которая и в состоянии берсерка, увы, не увеличивалась ни на унцию. Хайникель попросту вредничала. Сверх способности этих двух, и их желание постоянно ограждать ее от опасности, порой серьезно бесили сестру Вольф.
      - Если я не страдаю раздвоением личности и не отличаюсь особой неубиваемостью, это еще не значит, что в бою меня можно ставить на второй план!
      И тут Андерсон сделал нечто совершенно ужасное: с отсутствующим видом выслушав всю тираду Хайникель, он с возмутительным спокойствием закончил фразу:
      - …Мы, тем временем, навестим отца Сперроу в местной церкви.
      Хайникель на мгновение онемела.
      Разумеется, она уважала семпая. Но порой испытывала почти непреодолимое желание пустить ему пулю между глаз, тем паче, что Инквизитору это вряд ли повредит. Минуту она пыталась испепелить Андерсона взглядом, потом, с рычанием злобной пумы, круто развернулась на каблуках и зашагала к зданию городского архива.