Городская церковь

      Звонок от Хайникель застал остальных паладинов и Нетвуда переступающими порог городской церкви. Из украшенных мозаикой окон падал тусклый и уже вечерний свет. Просторный неф был пуст. Лишь у дальней стены, на длиннющей стремянке, под самым потолком, ни дать ни взять паучок в темном углу, возился, что-то подкрашивая или подчищая, молчаливый горбун Ферандо.
      Андерсон собирался было спросить у него, где Сперроу, но отвлекся на звучавший в трубке встревоженный голос Хайникель:
      - …Мери Сперроу была его матерью, понимаешь?... Кроме официального, я тут еще понабралась сплетен у старика архивариуса… думаю, они чего-то стоят… - было слышно, как говорившая прикрыла рукой рот. – Мери работала служанкой в замке, еще при отце нынешнего магната. Ты не догадываешься, зачем магнату хоронить служанку на территории поместья, а? По-моему, у отца официального наследника Карди были на то веские причины! Вот только он их так и не объявил. Да… и… - Хайникель неожиданно замолкла.
      В этот момент она стояла за дверями городского архива и взгляд ее, постепенно расширяющихся от ужасной догадки глаз, был устремлен на носок уже начищенного, но недавно заляпанного мерзопакостно желтой грязью ботинка… грязью с Голубиной Горки…
      - Андерсон!… - во весь голос выкрикнула Хайникель – Я – знаю – кто - вампир!!!
      Именно этот крик заставил Инквизитора поднять взгляд вверх… В трубке Хайникель раздался странный треск и связь оборвалась.
      - Семпай?... Семпай! – зашептала побледневшая паладин Вольф. Ее догадка оказалась верна.
 

…

      Ферандо по-паучьи прополз по потолку и ринулся на Андерсона сверху – не то прыгнул, не то упал – вниз головой, штопором, разинув пасть, как атакующая змея. Нетвуд издал вопль ужаса, но Юмико даже не шелохнулась. Она знала – вампир жестоко ошибся в выборе жертвы.
      Тренированная реакция первого оперативника Искариота почти не оставляла шанса застать его врасплох. Отступив в сторону, Андерсон уклонился от столкновения и, разворачиваясь лицом к Ферандо, уже держал в руках холодно поблескивающую пару штыков. Звук удара металла о металл эхом взметнулся под сводами нефа. Внушительных размеров пожарный колун, оказавшийся в руках Ферандо, удержал удар штыка. На одно долгое мгновение вампир и паладин застыли на месте, скрестив и оружие, и взгляды.
Низкий бас горбуна, казалось, с трудом вырывался из его пасти:
      - Нельзя… трогать хозяина!
      Андерсон мрачно усмехнулся. Слова уродца стали последним доказательством вины местного священника. Даже Рони, не слышавший разговора с Хайникель, с выражением прозревшего прошептал:
      - Господи, боже мой!
      Рони был примерно одного возраста с Ферандо. Проживая в одном маленьком городке, он знал горбуна на взгляд, смотря на него – как и все другие – не более чем на знакомую дворняжку, путающуюся под ногами приличного люда, то тут, то там попадающуюся на глаза – тем и подтверждающую свое существование. Да, есть у нас такой, и что с того? Уродливого младенца некогда подбросили к дверям местной церкви, и отец Сперроу воспитал его, получив в лице отверженного мальчишки верного слугу. Это было все, что жители Монтеротондо удосужились запомнить из судьбы церковного горбуна. Никто не знал, что приключилось с Ферандо, когда он перестал быть человеком и кто наделил его силой чудовища.
      Сейчас Рони смотрел на него будто впервые, замечая, что приземистый, как горилла, горбун невероятно широкоплеч, что под мешковатой одеждой перекатываются стальные шары мускул. Имей Ферандо возможность распрямиться, он бы почти сравнялся ростом с Андерсоном.
      Додумать Рони не успел. Скрещенное оружие распалось с металлическим лязгом – ни один из противников не смог ни на дюйм сдвинуть острие в сторону другого. А затем все взметнулось в целом вихре событий.
      Вампир, не пожелавший драться в узком проходе меж церковных скамей, метнулся на стену, оттуда – едва ли не на голову Нетвуда. Легкая ручка Юмико легла Рони на плечо, уже в касании обретая железную силу, пригнула его к полу. Промахнувшемуся Ферандо пришлось уворачиваться. В доску двери, там, где горбун стоял секунду назад, прямо над головами Юмико и Нетвуда, один за другим воткнулись три штыка. Рони распластался на полу, соображая, кого из сражающихся ему опасаться больше…
      Ферандо перемещался по стенам, равно как и по полу, со скоростью таракана. Его следующий рывок в сторону Андерсона сочетался с широким взмахом – массивный колун чиркнул в воздухе полумесяцем, как траву серпом, снося спинки церковных скамей – раз, и в следующий раз уже выше – миллиметра не хватило, чтобы зацепить отступившего паладина. Впрочем, дальше, чем на шаг Андерсон отступать не собирался. Отследить нехитрые выпады врага было несложно.
      Искариот остановил очередной взмах топора, ударив не по лезвию, а по топорищу. Оружие горбуна гладко перерубилось надвое.
      - Богомерзкой твари не место в Божьем Храме! – теперь паладин наступал, и в глаза ему страшно было взглянуть. Не просто злость, ликующая ненависть бесом плясала во взгляде, как язычки костров Святой Инквизиции, и вампир невольно попятился. – Я собственноручно отправлю тебя в ад! Иди сюда, падаль!!!
      Ферандо все же не струсил. Пес, защищающий хозяина, он метнулся вперед, в воздухе нанизавшись на оружие искариота, и все еще пытался дотянуться до горла врага, когда второй штык плавным росчерком стали снес ему голову.
      Тело горбуна тяжело рухнуло на пол. Голова откатилась по проходу к лежащему на полу Нетвуду и тот, задохнувшись от отвращения, поспешил вскочить на ноги. Но то, что он увидел потом, не понравилось ему еще больше.
      Андерсон переступил через труп поверженного врага, и, не успев сделать и пары шагов, заметил, что Рони как-то странно пританцовывает на месте и хаотично жестикулирует, открывая и закрывая округлившийся рот.
      - Что?
      - Эмм… семпай… - Юмико выглядела немногим лучше, однако ее жест, указывающий за спину паладина, объяснил многое.
      Скептическое выражение, явившееся на физиономии Андерсона, можно было перевести в слова примерно как - «да ну на фиг»? Александр поправил очки и только потом обернулся.
      Обезглавленный труп Ферандо не рассыпался в пыль. Покачиваясь из стороны в сторону, он поднимался на ноги, поскальзываясь в вытекающей из перерубленной шеи густой и склизкой темной крови. Потом раздался треск. Одежда на спине вампира лопнула по шву и, из места, где находилось то, что принимали за горб, высунулись сначала две кривые младенческие ручонки, а затем и деформированная голова недоразвитого сиамского близнеца Ферандо. Хрустнули, удлиняясь, суставы пальцев рук, и вот уже лопнула плоть, и длинные костяные когти скрежетнули по полу. Да и все тело монстра будто распирало изнутри. Отростки ребер выходили из боков шипами, хребет удлинялся, образуя хлещущий костяной хвост. Чудище распрямлялось и росло на глазах, поднимаясь над головой паладина.
      Юмие выхватила катану:
      - Да тут не одним вампирством пахнет!
      Андерсон жестом предупредил ее рывок:
      - Стой. - он наблюдал за превращением с удивлением, но без страха. Глядящие острием в пол лезвия штыков снова поднялись вверх, в боевой стойке образовав, будто вызов нежити – сияющий стальной крест. – Эта тварь прикрывает хозяина. Значит он здесь. Иди и найди его.
      Юмие размышляла секунды две, но повиновалась без слов, схватив Нетвуда за шкирку, потащила к выходу. Рони и рад был убраться подальше, но…
      - Подожди!... Он… не… - пролепетал Рони, едва дверь церкви захлопнулась за их спиной.
      Юмие обернулась к нему, метнув взгляд из под растрепанных волос – злая и удивительно красивая. На личике японки, как в раскрытой книге, по очереди можно было прочесть насмешку, потом одобрение, потом какое-то пламенное вдохновение и уверенность.
      - Не справится? Дурак! Ты ничего о нем не знаешь! Идем!
      И Рони пошел бы за ней на край света, но идти пришлось совсем не далеко. Из-за угла здания на полной скорости вырулила машина, наискосок пересекая пространство перед церковью, уже выскочила на дорогу, когда наперерез ей рвануло другое авто, протаранило и, смяв капот в гармошку, заставило остановиться.
      Хайникель и Сперроу выскочили из машин почти одновременно. Священник был в мирской одежде и, очевидно, собирался дать деру из города.
      - Куда это вы так спешите, преподобный?! – рявкнула паладин Вольф, вскидывая пистолет – Стой, зараза, пристрелю!
      Горе беглец бросился к главному входу в церковь, но двери распахнулись ему на встречу, а на пороге его поджидал Андерсон. В одной руке, на уровне лица побледневшего Сперроу Инквизитор держал за жидкие космы уже вторую отрубленную голову Ферандо, с лезвия штыка в другой его руке стекала темная кровь вампира.
      - Эта тварь – без лишних слов изрек паладин, брезгливо отбрасывая уже рассыпающуюся пеплом голову. – не просто вампир. Не знаю, что ты на алхимичил с кровососом, но, клянусь, и воскрешение сына Карди – твоих рук дело.
      Сперроу позеленел лицом, отпрянул назад и выхватил пистолет, затравленно озираясь кругом. Искариоты были жестоко-неторопливы, будто стая волков, загнавших шакала в угол.
      - Его рук, чьих же еще? – ухмыльнулась Хайникель, небрежно держа замершего преступника на мушке, одновременно свободной рукой отправляя в рот сигаретку и прикуривая ее. – Он знал о том, что пещеры на Голубиной Горке сообщаются с шахтой и подослал туда своего безмозглого кровососа. Я не удивлюсь, если это он когда-то и сунул мальчишку в пасть вампира, ммм? …Ты не просто хотел подставить Карди. Ты решил убрать его нашими руками, да? Думал, что приедут такие-сякие укуренные фанатики, порешат направо-налево виновных и виноватых… А тебе-то что от этого, а, засранец? Какая выгода?
      - Какая бы ни была выгода… - игнорируя пистолет, Андерсон продолжал наступать, каждое слово, как удар хлыста обрушивая на несчастного осужденного. - Преступление Служителя Бога, запятнавшего свой сан связью с дьявольским отродьем, принесшего под своды Святой Церкви ересь, ложь и колдовство… карается смертью!
      Ожидая, что сейчас взмах штыка прекратит метания несчастного, Хайникель опустила оружие. Сперроу пятился к углу здания, к черному ходу, из которого до этого успел улизнуть. Едва услышав шум сражения в главной зале, он сообразил, что нить его хитросплетений распутана и теперь искариоты придут за ним. Но на пути к отступлению его поджидали Нетвуд и Юмие, и неудачливый интриган понял, что пропал.
      Прижавшись спиной к стене церкви, Сперроу опустил пистолет и закрыл рукой глаза.
      - Зачем вы это сделали? – спросил Рони.
      Ответом ему было молчание… потом – истеричный смешок.
      - Зачем? – переспросил Сперроу отнимая руку от лица. – Рассказать вам зачем? Исповедаться мне, грешному, перед вами? Ну, разумеется! – злость и отчаяние, видимо, придали молодому священнику смелости встретиться взглядом даже с Андерсоном. - Вы тут все такие святые и непогрешимые! Собрались судить меня! Вы… вы тоже убийцы в рясах, инквизиторы с клеймом Иуды! Если я повинен в чем… то не жалею… слышите? Ни о чем не жалею! …Когда отец нынешнего магната Карди узнал, что его служанка ждет от него ребенка, он запер ее в замке, чтобы не было огласки… Ей было восемнадцать лет! А когда она умерла при родах, похоронил на заднем дворе, как подзаборную дворняжку, а сына ее отдал в приют... Сына служанки. Ведь матери моей уже не было, чтобы свидетельствовать Кто Был Моим Отцом! И его еще и благодетелем сочли!... Он опередил меня и умер своей смертью… Он до самого конца думал, что я не знаю. Но городок маленький… Говорят, шила в мешке не утаишь… Хотя мне что с того?… Пусть каждый сплетник этого вонючего городка знал правду… но Карди здесь цари и боги, а я всего лишь сын деревенской шлюхи! …И все-таки я свершил свою справедливость! Не Ему, так хоть сыну его, его поганому роду отомстил и не дождался справедливости господней… - здесь пыл исповеди заметно выдохся. - …Какой вообще смысл ее ждать?...
      Видимо, Нетвуд не был одним из посвященных «сплетников». Открывшаяся правда на минуту повергла его в шок. Его, но не главного Палача в развернувшийся трагедии.
      - Чушь. – безжалостный штык ткнулся под подбородок молодого священника, заставив его приподнять голову. – То, что ты зовешь своей справедливостью – не более, чем твоя ненависть, излитая на головы невинных людей. А ты, взявшись судить, готовься предстать пред судом Божьим…
      - Постойте! – в самый последний момент, оттолкнув ручкой острие штыка, Такеги встала между преступником и палачом. – Семпай! Ведь если он искренне раскается…
      Пока Сперроу повествовал им свою трагическую историю, сестра Такеги снова неузнаваемо изменилась. Исчезла с лица хищная улыбка, сощуренные, словно у метящегося к прыжку зверя, глаза по-детски округлились.
      - Юмико?! - возмутилась Хайникель – Какого хера ты здесь…
      А дальше произошло то, что неминуемо должно произойти, если стоять спиной к вооруженному, загнанному в угол преступнику. Обвив одной рукой шею Юмико, Сперроу приставил дуло пистолета к ее виску и рванулся с заложницей в сторону.
      - Не двигаться! Или я мозги ей вышибу!
      - Нет! Пусти ее! – взвизгнул Рони, в неуместном героизме бросаясь вперед.
      Андерсон, не глядя, поймал его за шкирку, как щенка, и поставил на место.
      - Юмие! Мать твою! Проснись! – крикнула Хайникель, снова вскидывая «Хай-Пауэр».
      Но чтобы пробудить к жизни сущность берсерка, нужны были эмоции, дающие силу – опасность, вдохновение, ненависть или азарт. Совсем не это сейчас чувствовала Юмико, в чьей памяти исповедь и сам голос Сперроу вдруг не вовремя оживили другой, такой знакомый голос из прошлого…
 

      Юмико вспомнила, как она – в ту пору лет восьми от роду – плакала однажды утром, свернувшись комочком в постели.
      - Ну, что за сопли с утра, Юм? – спросила тогда маленькая хулиганка Хайникель, падая на стульчик у изголовья приютской кровати.
      - Я ни… ничего, Хайни… - блестя жалкой улыбкой и дорожками слез отвечала малышка – Мне приснился такой хороший сон. Будто мама нашла меня и пришла за мной. Я была так счастлива… А потом проснулась…
      - Мама пришла за тобой? – насмешливо произнес стоящий в дверях белокурый мальчик лет десяти. – Пф. Мечтать не вредно, Такеги.
      Он выглядел как безукоризненный школяр-отличник в своем строгом черном костюме. Он попал в приют уже достаточно большим, чтобы осознать, как несправедливо и подло предан теми, кого именуют взрослыми людьми. И взгляд больших, сиреневых глаз мальчика был не по-детски холоден, а голос не по возрасту ядовит.
      - А не заткнуться ли тебе, Энрико? – мрачно посоветовала Хайни.
      - Да я тебя умоляю, Хайникель! – саркастически протянул он, прошагав через комнату девочек и подходя к окну. – Хоть ты-то не будь овцой! Давно уже пора понять – нас никто не найдет, потому что никто и не ищет. Юмико. Если бы ты была нужна своей матери – ты не оказалась бы здесь. А тебя выбросили, как мусор. Потому что ты… - он говорил это нарочно иронично и спокойно, лишь тонкие пальцы побледнели, вцепившись в подоконник. – Мы все никому не нужны. Мы одни, мы сами за себя. Пора бы привыкнуть…
 

      Сперроу отступил к черному входу в церковь, таща за собой заложницу.
      - Если я услышу, что кто-то вошел за мной – клянусь, я убью ее!
      Дверь захлопнулась и Рони, которому в отчаянии показалось, что искариоты донельзя глупо бездействуют вместо того, чтобы спасать свою коллегу, обратил свое негодование на них:
      - Что же вы! Надо… надо же что-то делать!!!
      - Мы и так делаем. - зло отозвалась Хайникель и сплюнула на траву дымящийся окурок. – Наблюдаем.
      Сперроу поволок Юмико по длинной лестнице на церковную колокольню. Возвышенность, открытая со всех сторон, давала хороший обзор. Швырнув не сопротивляющуюся девушку на пол, похититель перегнулся через проем арки и, размахивая пистолетом, скомандовал оставшимся внизу.
      - Теперь слушайте сюда! Я хочу, чтобы вы сели в машину и уехали по этой дороге! Не останавливаясь, поняли? Так чтобы я вас постоянно видел, иначе…
      - Одумайтесь. – перебила Юмико, молитвенно сложив ручки. Если Сперроу и могло еще что-то шокировать – то это ее спокойный, без тени страха, голосок. – Господь всемилостив и всепрощающ. Если вы искренне раскаетесь в том, что сделали, Он простит вас и даст шанс спасти свою душу.
      - Слушай, ты! – рявкнул преступник. Ярость накрыла его с головой. – Оставь эти богословские сказки при себе! Я умею их рассказывать не хуже! Где… где был твой Всемилостивый и Всепрощающий, когда так несправедливо обошлись с моей матерью?! Где он был, когда я остался один против всего мира?!
      - Ты не видел Его, ибо сам отвратил лицо свое от Него. – так же спокойно отвечала девушка.
      Ее невозмутимость, поучительный тон, равно как и церковная стилистика речи окончательно вывели Сперроу из себя.
      - Вонючая ложь!!! – взорвался священник-колдун. – Одно меня радует, слышишь?! Я отплатил Ему его же фальшивой монетой! Я лгал и прикрывался богом, а в тайне – презирал и плевал на это все! Вот!
      В порыве ярости он сорвал висящее на шее распятье, швырнул на пол и наступил на него.
Взгляд Юмико пару секунд оставался прикованным к попранному кресту. Потом… потом лицо пересекла кривая улыбка.
      - Ах да, конечно! – как скальпель по стеклу, скрежетнул ее новый голос. – Слабакам бы только найти виноватого, роптать да мотать сопли на кулак!
      Гнев сошел с лица Сперроу, как краска. Юмие поднялась, качнувшись, как зомби и выпрямилась. Полубезумный взгляд явственно светился из под закрывшей глаза неровной челки. Плечи девушки начали подрагивать от готового разразиться хохота.
      - Сучка… - зашипел Сперроу и выстрелил.
      Рука берсерка скользнула за спину и, с легким снопиком искр, пуля разбилась надвое о лезвие катаны.
      - Шимабара… - легко выдохнула Юмие. Скорость реакции была настолько ошеломительной, будто меч вырос в ее руке из ниоткуда. – Покарай ересь и ложь!
      Сперрой пятился и стрелял, покуда хватило патронов. Стрелял, почти не целясь, расширенными от ужаса глазами глядя, как силуэт монашки словно расслаивается в пространстве. Силуэт двоиться, троиться от скорости меняемых положений – она уворачивалась от пуль, не сходя с места, не отрывая ног от пола, лишь отклоняя корпус тела то вправо, то влево, с поистине змеиной грацией.
      Преступнику некуда стало отступать. Тогда размытая сиреневая тень скользнула к нему, полумесяцем сверкнул в воздухе росчерк стали – и Сперроу дико заорал. Пистолет в его руке, да и сама рука от кисти до локтя оказались разрублены на пополам, притом не поперек, а вдоль. Шимабара – меч ронина - рассекал сталь, плоть и кости, как воздух.
      Последним, что видел в этой жизни несчастный грешник, было красивое лицо монашки с фанатично горящими черными глазами и блеск заходящего солнца на острие меча. Миг спустя это острие ударило его точно между глаз и выставилось из затылка. Освобождая катану, Юмие толкнула труп ногой в живот и тело, перевалившись через парапет, полетело с колокольни, с мягким, чавкающим звуком распластавшись на брусчатке перед входом в церковь.
      Рони зажал рот рукой, с трудом сдерживая тошноту.
      - О, Господи! – простонал Нетвуд, вдруг ярко представив, как будет отчитываться перед мэром за весь этот бедлам. – Он мертв?
      Искариоты были каменно спокойны, хотя, не скроем, и у них возникла мысль о том, что скажет Максвелл по поводу скандала, который неминуемо последует за событиями последнего дня.
      - Черт… - взялся за голову Рони. - Ведь можно было… можно было просто передать его властям…
      - «Ворожеи не оставляй в живых». – процитировал Андерсон, равнодушно отвернулся от распростертого трупа и направился к машине.
      Рони обреченно опустил руки. Фанатики…
      - Это что – «Молот Ведьм»?
      - Библия, придурок. – беззлобно огрызнулась Хайникель, спрятала пистолет и последовала за семпаем.
      - Аминь. – запоздало вздохнула Юмико.
      Дело можно было считать закрытым.
 

Аэропорт
Окружной центр Террасомбра
21 марта
6:45

      - Юмико!!! – неистовствовала Хайникель - Ты взяла билеты на вечерний рейс?!
      - Ты же не сказала мне ничего про рейс. Только про билеты на сегодня... – потупившаяся Такеги виновато чертила ножкой дугу на кустарно отделанном под мрамор полу терминала.
      - Мозги есть?! – возмутилась паладин Вольф. – Вечерний рейс в 10 вечера! Ты прикажешь еще целый день торчать в этом гребанном городишке, когда мы уже сдали номера?... До посадки осталось 15 минут… Вот невезуха! – Хайникель рухнула в кресло и подперла подбородок затянутой в белую перчатку рукой. – Хреново нам без Луи…
      - Я могу позвонить администратору гостиницы и попросить оставить номера за вами до вечера. – быстро пришел на помощь Нетвуд, заметив, что Юмико собирается переместить глаза на мокрое место.
      Рони сопровождал искариотов в аэропорту не по заданию мэра. Глава города не стал ни ругать, ни хвалить Нетвуда за то, как усердно тот присматривал за гостями из Ватикана. В свете событий минувших дней на голову Фарли свалилось столько проблем, что ему стало не до разноса сотрудников. После выслушанного отчета (который пришел гораздо позже запросов из полиции), мэр сухо поблагодарил Рони и довольно-таки прозрачно намекнул, что тому надо бы подыскать другую работу.
      Так зачем же Нетвуд вставал в такую рань, чтобы проводить до трапа людей, которых знал всего лишь сутки, людей, которые причинили ему столько неприятностей? Рони и сам не знал на это ответа.
      Утром 21 марта 2001 года, на следующий день после трагической смерти приходского священника отца Сперроу (его, по официальной версии, убил собственный воспитанник – умственно недоразвитый тип Ферандо Маркони, вошедший в буйную стадию помешательства и скрывшийся после убийства в неизвестном направлении), Нетвуд проснулся в своей квартире от звона будильника, заведенного на час раньше обычного.
      Первым делом Рони сел в постели, обхватил голову руками и задумался – а не приснилось ли ему вчерашнее? Вампирхантеры из Ватикана? Упыри в старой шахте? Мальчик-зомби? Монахини с катаной? Невообразимое чудовище в церкви? Увольнение в мэрии? …И только Нетвуд пришел к успокаивающему выводу, что такого в реальности действительно быть НЕ могло, как взгляд его упал на запись в блокноте возле телефона. «Утренний рейс «Террасомбра - Рим», 7:00».
      Рони вскочил, как подброшенный. За окном разливался рассвет. Нетвуд скоблил свою физиономию электробритвой и причесывался тщательнее обычного, думая о том, что через пару часов сестричка Такеги скажет ему «Прощайте» и смущенно улыбнется, блеснув своими черными, восточными глазами. Скорее всего, Рони больше никогда не увидит странную монахиню. Так что стоило поработать над последним хорошим впечатлением.
      В поисках ключей от машины, Рони нечаянно свалил с полки кучу разноцветных дисков. Почти все они пестрели яркими обложками – драконами, орками, суперменами …вампирами. С одной из них, загадочно прищурившись, глядели на Нетвуда агенты Малдер и Скалли. На другой голливудский профессор Ван-Хеллсинг лихо загонял в гроб очередного упыря.
      Рони собирался чертыхнуться, но неожиданно для себя самого расплылся в улыбке и присел собрать с полу свою коллекцию.
      Он всегда был послушным и тихим ребенком. По настоянию отца отправился в юридический колледж и, окончив его с отличием, и поступил на престижную работу в мэрии родного города. И редко кто мог заподозрить, что под серым офисным костюмом старательного и серьезного молодого клерка может скрываться глубоко запрятанная тяга к романтике детских сказок. Рони и сам несколько смущался своих интересов. Он давно уже убедил себя в том, что мистические приключения, подвиги и герои существуют лишь по ту сторону компьютерного экрана или в строках романов фэнтэзи…
      И вот в его жизнь ворвались люди в серых плащах, не реальные, загадочные, наделенные странными способностями охотники на нежить. Конечно, приключения прошедшего дня заставили его поволноваться, порой он просто замирал от ужаса. Но, бок о бок с ужасом в его сердце трепетал неподдельный мальчишеский восторг. Будто наивная детская вера в чудеса, давно похороненная в реалиях взрослой жизни вдруг подняла улыбающееся личико, победно крикнув: «А все-таки я существую!»…
      От таких мыслей эмоциональный Рони почувствовал влагу на глазах. Он ни минуты не жалел о потерянной должности. Все равно, после пережитого приключения он не смог бы вернуться к серой престижности административных кабинетов.
      Где-то на задворках разума снова закопошились мысли о прощании с Юмико. А если уж быть честным до конца – эти мысли не покидали его всю ночь и всю дорогу. А в аэропорту стали и вовсе тоскливыми.
      Теперь прощание немного откладывалось.
      Отвозя искариотов обратно к гостинице, Рони осмелился поинтересоваться – кто же такой этот упомянутый Луи, о котором так взгрустнулось Юмико?
      - Луис был послушником. – ответила Хайникель, пока сестричка Такэги бормотала что-то потупив глазки. – Когда выезжал с нами, помогал разбираться с такой хренью как билеты, номера, документы и прочее. Чтобы мы уж могли заниматься основными… - она вдруг замолчала.
      В зеркальце заднего вида Рони заметил пристальный взгляд сестры Вольф.
      - Слышь, малой. Ты католик?
      Машину занесло на ровном месте, Рони поперхнулся, его бросило в жар, потом в холодный пот.
      - Я… я… ох… елки… то есть… простите!
      Отец Нетвуда прибыл в Монтеротондо по работе, прибыл из протестантских Штатов, опасаясь и соврать, и признаться, Рони торопливо пролепетал:
      - Мо-мо-моя мать была правоверной католичкой!…
      Честно говоря, в особой набожности своей матери он сильно сомневался, равно как и в том, сможет ли он сам, в случае чего, вспомнить хотя бы первые строки «патера».
      До сих пор Нетвуд всячески старался уклониться от обсуждения с фанатично настроенными искариотами взрывоопасной темы религии. Если у него и было желание блеснуть своим светским отношением к делам веры, то изначально оно сдерживалось его прирожденной вежливостью, а после – чувством самосохранения.
      - И я… я был крещен в местной церкви. – быстро добавил он.
      Хайникель тихо прыснула со смеху и переглянулась с Андерсоном, который почти сразу иронически отвел взгляд. Зато Юмико, уловив идею, заметно воодушевилась.
      - Шеф говорил, что нам сейчас криНтически не хватает людей. А Рони такой умный и хороший… – тут она вытянула ручку и ласково погладила Нетвуда по рукаву. – К тому же из-за нас у него неприятности, верно, Рони?
      Сказать, что Нетвуд был в шоке, значило ничего не сказать. Не скроем, он мечтал о таком исходе. Но мечтать, это одно. И совсем другое - вот так вот, как снег на голову, услышать предложение вступить в тайный орден, едва ли не секту, сражающуюся со сверхъестественными существами, если это, конечно, единственное их занятие… Из серьезного, знакомого, рационального мира вдруг взять и сорваться, с головой нырнуть в омут приключений, больше похожих на авантюру, небылицу, голливудский сюжет! Неужто нормальный человек на это способен?
      …Да, конечно, ДА!!!
      И не последним фактором в его решении послужила мягкая ручка Юмико, так по-детски наивно положенная ему на плечо.
      Рони припарковался возле гостиницы чисто на автопилоте.
      - Ну, так. У тебя еще 12 часов на то, чтобы собрать свои вещички, «верно, Рони»? – передразнила Хайникель, выскакивая из машины. – Сюда ты не скоро вернешься.
 

г. Монтеротондо
гостиница «Милагрэ диос»
21 марта
20.00

      Рони затолкал в нутро машины четвертый по счету внушительный саквояж и теперь безуспешно кидался на крышку багажника, стараясь захлопнуть ее. Искариоты сами явились к нему, как опытные путешественники, почти налегке.
      Нетвуд пребывал на вершине воодушевленности. Будущие коллеги внимательно к нему присматривались. Юмико часто кидала одобряющую улыбку, Андерсон приглядывался изучающее, а Хайникель, видимо, простудилась: ее частенько начинал душить неестественный кашель, который прекращался, стоило Такеги укоризненно взглянуть в ее сторону.
      Распластавшись по крышке багажника, Нетвуд сконфуженно улыбнулся подошедшему Андерсону:
      - Хорошая погода для поездки, не правда ли?
      Тот не ответил на улыбку, а Рони постарался принять соответствующую позу, для непринужденной беседы - повернулся и оперся о крышку багажника спиной.
      - Кстати, эээ… простите мое любопытство, а почему вас покинул этот самый… Луи?
      Крышка распрямилась и дала Рони подзатыльника.
      - Его укусил вампир. – Александр захлопнул багажник одним касанием руки, Нетвуд испытал трепет благоговения. – Мне пришлось его убить.
      Рот Рони захлопнулся почти с тем же звуком, что и крышка багажника.
      - А… Ясно. …Да. Сочувствую.
      Повисла пауза. Рони сглотнул тугой комок в горле:
      - Ну… едем?
      Андерсон кивнул и Нетвуд поспешил шмыгнуть за руль, так не заметив, что скрытый за полированными стеклами очков взгляд искариота стал слегка дружелюбнее. Затем паладин одновременно и насмешливо, и строго поглядел на Хайникель, которая с невинным видом докуривала сторонке сигарету.
       - С мэром я побеседовала, семпай. – отчиталась сестра Вольф - Он человек не глупый и знает, что говорить и о чем молчать. В противном случае я пообещала навестить его лично. Не думаю, что он горит желанием еще хоть раз лицезреть кого-то из нас…
      Потом Хайникель выплюнула на землю окурок, раздавила его носком ботинка и, не дожидаясь вопроса, заворчала:
      - Да знаю я, знаю, что ты хотел сказать! Да, под нехваткой кадров Максвелл имел в виду оперативников. Ну, так мы ж не собираемся говорить, что в конторе его нашли? Зачислим в оперативники. Все одно поначалу припишут в компанию к кому-нибудь из нас. Скорее всего, к нам с Юмико, может к тебе, тогда земля ему пухом… при первом же задании…
      Хайникель усмехнулась, фыркнула и чуть толкнула Андерсона плечом.
      - А может и нет. Мысли позитивнее, семпай.
      Вскоре машина уже бодро везла всю четверку в сторону аэропорта.
      Для Рони Нетвуда начиналась совершенно новая жизнь.